Оказавшись однажды волею судеб в каком-то эзотерическом магазине, я услышал, как продавец уговаривал женщину купить так называемую поющую чашу, утверждая, что лучшей вещи для звукового массажа не существует. По его словам, ставя чашу на определенный участок тела и вызывая звук с помощью деревянной палочки, можно массировать внутренние органы.

Сдерживая смех (а чего в церковный колокол целиком не забраться, например?), я вышел из магазина, дома же решил влезть в интернет и посмотреть, неужели люди на такое ведутся. Все оказалось куда печальнее – с экрана полилось мракобесие: тут и массаж уникальными и неповторимыми звуковыми чашами; и мастера-то их делают поштучно из семи разных металлов, включая серебро и золото; и каждый металл в чаше вибрирует по-своему, очищая карму, оздоровляя внутренние органы, снимая депрессию; и вода в таких чашах очищается сама по себе…

Апофеозом стало объяснение связи каждого из семи металлов, из которых якобы делаются чаши, с планетами Солнечной системы и Солнцем и звуками, которые эти небесные тела издают. Тут уж я не знал, плакать или смеяться. Оказывается, Солнце у нас дает звук си-диез определенной частоты, а Земля – разные ноты разных частот в зависимости от времени года. В соответствии с этим надо подбирать поющие чаши, ну а потом уже с их помощью можно исцелять ауру и чакры…

В Непале машинами отгружают эти «уникальные» чаши, причем считают их не поштучно, а на килограммы…

1.

Из центра Катманду к ступе Сваямбунатх ведет длинная извилистая дорога. Кто ходит только по ней, глотая пыль, поднимаемую автомобилями, кто пробирается закоулками и дворами, но так или иначе не миновать несколько мастерских, в которых продаются (и делаются на месте) четки из рудракши, бусы, серьги и многое другое – вплоть до экологически чистых тарелок из листьев.

Проходя однажды мимо одной из таких мастерских и привлеченный металлическим постукиванием, я заглянул в лавку. Внутри в окружении колонн до потолка из поющих чаш, вставленных одна в другую, сидел мужчина. Держа на коленях большую чашу, он с помощью зубила и молотка наносил на нее узор с буддистским сюжетом. Попытки спросить, сколько уходит времени на обработку одной чаши, оказались напрасными – мужчина знал по-английски лишь несколько слов. Поняв, что покупок я делать не буду, мастер вернулся к прерванной работе, а я, потоптавшись еще немного, отправился далее, задумавшись над тем, где бы взять переводчика.

Спустя пару лет выдалось несколько свободных дней в столице Непала, и мой проводник Раджу тоже был свободен. Проезжая на мотоцикле в районе Сваямбу, мы остановились у мастерской. Оттуда все так же доносилось постукивание, и мужчина сидел в той же позе, будто расстались мы вчера.

– Поговорить с вами? Конечно, садитесь, – мастер указал на пару табуретов. Он выглядел очень довольным. Как потом оказалось, беседой мы скрасили ему рабочие будни: выходных почти не бывает, работа днями напролет, лишь небольшой перерыв на обед. Меня он не узнал.

2. Вот и весь инструмент

В ходе беседы постукивание не прекращалось – разговаривая с нами, мастер не останавливался ни на секунду. Звуки эти, правда, заглушались постоянными бибиканьем (Nepali traffic!) и взревыванием моторов – лавка расположена у оживленной дороги на повороте. Когда ненадолго шум стихал, было слышно, что в соседних лавках и мастерских тоже идет работа. Впоследствии при прослушивании записи разговора приходилось с улыбкой продираться через эту какофонию – вечное звуковое сопровождение жизни в Катманду.

Мастер вообще оставил впечатление очень мягкого человека, я бы сказал, не могущего вырваться из круговорота сансары. И самое интересное, он воспринимал это как данность, то есть, говоря языком психологии, был человеком с мифологическим сознанием… Но об этом позже. Пока же мы разговаривали, причем почти каждую фразу мастер начинал с повторения вопроса, словно брал паузу, прежде чем ответить.

– Почему сижу вот так у порога? Вижу людей, здороваюсь, смотрю, что на улице делается.

А еще, как оказалось, это золотая середина между заглатываемой пылью от дороги и дневным светом. Из искусственного освещения в лавке только маленькая лампочка, сравнимая по силе с вечерними сумерками. Если помножить это на регулярное и нерегулярное отключение света (Nepali light!), очевидно, что на лампу лучше не рассчитывать. Так что как минимум половину рабочего дня – утро и вечер – мастер работает при плохом освещении.

И так двенадцать часов в день более двадцати лет в одной и той же позе, ссутулившись, он стучит молотком по зубилу. Вместо верстака кусок бруса и деревяшка с углублениями – дерево, словно пластилин, за долгие годы продавилось и приняло форму чаш.

3.

– Как научился? Я не потомственный чеканщик, учился сам. Сначала долго занимался чеканкой ножей кхукри – наносил узоры на лезвия.

Работа была хорошей, и хорошо оплачивалась, однако все оказалось далеко не безоблачно. Я второй раз в своей жизни слышу о непальской мафии, и второй раз про нее рассказывает человек, непосредственно от этих ребят пострадавший. К мастеру повадились ходить местные бандиты – затовариваться оружием. На это наложилась гражданская война в Непале, длившаяся десять лет, из-за которой закон стали соблюдать меньше, и бандиты обнаглели.

4. Своего кхукри на момент написания текста под рукой не оказалось, поэтому вот фото из Интернета

– Что они делали? Приходили пять-десять человек, брали несколько ножей, которые им приглянулись, и уходили. Бесплатно, разумеется.

Это можно было бы терпеть, но художник, как известно, подписывает свои творения. Мастер не был исключением и на сделанных им кхукри ставил клеймо. Мафия же ножами не только хлеб режет. Однажды полиция нашла нож на месте убийства и по клейму вышла на мастера. С этого дня начались серьезные проблемы. Полицейские требовали сказать, для кого он делал оружие либо кому его продал.

– Если расскажешь, эти же самые ребята придут и моим ножом меня и прирежут, недорого возьмут.

А как хорошо непальцы владеют кхукри, видеть доводилось не раз во время жертвоприношений на праздники – головы козлов отлетают от одного удара, что твой мяч… В результате мастеру пришлось переквалифицироваться и перейти на чаши, хотя это менее выгодно, а работа тяжелее. Зато спокойнее.

– Сколько зарабатываю? Пятнадцать тысяч рупий в месяц. (Примерно 150 долларов по нынешнему курсу.) В несезон, когда работы мало, уезжаю домой, в деревню, чтобы помочь родным в сборе урожая. Но надел так себе – земля не очень плодородная, и хороший урожай случается не часто. И тут тоже палка о двух концах: плохой урожай – больше приходится покупать еды, урожай хороший – чтобы его собрать, зовешь соседей, которым надо платить за работу. В обоих случаях в итоге результат примерно одинаковый. Сам бы прокормился, но для всей семьи не хватает. Дети уже подросли, им нужно учиться, что можно сделать только к Катманду, поэтому они тоже живут здесь, а это дополнительные расходы…

5. Мой проводник Раджу выступает в качестве переводчика

***

Иностранец, так долго сидящий в лавке, вызывает пересуды соседей. Вскоре у порога появляется разнокалиберная детвора, дети располагаются снаружи у порога, но внутрь попасть боятся. Наконец самая маленькая девочка перебирается через высокую ступень у входа. Чтобы она не отвлекала нас, мастер дает маленький колокольчик, и девочка сидит тут же и время от времени, что-то радостно лопоча, им позванивает. Вскоре приходит мать и забирает ее, и дети постепенно расходятся.

***

На то, чтобы создать рисунок на дне чаши внутри, уходит три-четыре часа. Чтобы покрыть узором всю чашу – два-три дня в зависимости от сложности узора. Если чаша большая – вплоть до десяти дней.

6. Газ используется иногда, как я понял, для нагревания рабочей поверхности, видимо, при работе с особо «несговорчивым» сплавом. Над головой мастера приколота вся его нехитрая бухгалтерия

– Как работа сказывается на здоровье? Плохо. Давно болит спина, давно ношу очки, а некоторое время назад глаз стал очень плохо видеть, в темное время суток почти невозможно работать.
– Передаю ли кому-то свое мастерство? Да, учу двоюродного брата, больше желающих из родни нет, так как это очень тяжелая работа.

Не в обиду мастеру, подумал я, это простой, добрый человек, но немножко тугодум и звезд с неба явно не хватает, хотя в своем деле, безусловно, специалист. Но потом стало понятно, что дело все в том же мифологическом сознании…
Было интересно, откуда он берет сюжеты для чаш, насколько хорошо знает буддистскую традицию, канон и проч. – мастер не был похож на знатока религии.

Оказалось все довольно просто: сам он рисунки не придумывает, а пользуется уже готовыми сюжетами. Когда делал узоры на кхукри, то работал, просто глядя на картинку, которую одалживал у кого-либо, либо «срисовывал» с натуры, с которой в Катманду проблем нет – изображений божеств и их атрибутики тут едва ли не больше, чем людей. Имея хороший глазомер, мастер понимал сразу, как масштабировать рисунок применительно к рабочей поверхности лезвия.

7. Срисовывать можно с натуры. Например, таких товарищей почти в любом дворе — много

С чашами иначе – у них изгибающиеся поверхности, своды, часто нестандартные размеры. Чтобы не испортить чашу неправильно сделанным узором (он наносится только единожды, и переделать его возможности нет), к рабочей поверхности крепится листок-копирка с узором. На самом деле это просто ксерокопия рисунка, по контурам которого выбивается изображение, что хотя и кажется простым, требует хорошего опыта и сноровки.

8.

– Сейчас хорошо, сейчас есть ксерокс, и шаблоны делает либо хозяин лавки, либо знакомые. Когда только начинал работать, ксероксов и принтеров в Непале не существовало, многие изображения приходилось перерисовывать, но чаще запоминать, так как шаблон можно использовать только раз, по окончании работы он приходит в негодность.

Услышав про хозяина, я поинтересовался условиями найма. Выяснилось, что помещение мастер долгое время арендовал. Заработка катастрофически не хватало на детей, на аренду, на свои нужды. В итоге около двух лет назад решил бросить работу и вернуться в деревню. Но тут хозяин пошел навстречу и, если я правильно понял, отменил арендную плату и стал довольствоваться тем, что мастер делает. Видимо, инвестиция выгодная, так как ремесленник работает хорошо, и чаши в туристическом районе Катманду – Тамеле приносят барыши.

– Почему сам в Тамеле не торгую? Очевидно почему – все та же мафия. Если остается свободное от работы время, делаю узоры на чашах для себя и продаю тут же в лавке по возможности, либо берусь за сторонние заказы. Но их мало.

Заготовки хозяин привозит большими мешками, и непонятно, как удается мастеру выкраивать время на свои заказы – в помещении все заставлено поющими чашами, часть из них – на полу в мешках.

9.

– Сколько стоят чаши? В зависимости от того, как их продаешь. Если делается бизнес, и объемы большие, то считают на килограммы, один килограмм стоит тогда 2200 рупий. Если же покупается поштучно, то идет из расчета 8 – 10 тысяч рупий за кило (1 доллар – примерно сто непальских рупий).

Мастер, действительно, яркий представитель мифологического сознания. Он воспринимает происходящее в виде «так надо» и не станет ничего менять. Он просто не понимает, как это можно сделать, и научиться этому не в состоянии. В странах вроде Непала очень хорошо виден разрыв поколений, причиной которого стала глобализация: молодежь все больше вырывается из рамок и стереотипов вековых традиций и адаптируется к миру Запада, перенимая историческое сознание, тогда как старики строго традициям следуют. Мастер подтверждает это:

– Почему дети не помогают? (У него их трое, возрастной диапазон от 8 лет до 21 года.) Они не хотят идти по моим стопам, им это не интересно, они выросли в современном мире, в мире сотовых телефонов, магнитофонов, Интернета и заниматься кропотливо ремеслом не хотят. Они даже думают по-другому, не как я, порою я их вообще не могу понять.

Я, было, заспорил, сказал, что дети, коль они пользуются Интернетом, могли бы помочь наладить бизнес – чаши можно и по Сети продавать, и туристов можно в лавку завлекать.
– Смотрите, – говорил я, – сколько вы сейчас продаете чаш сами здесь, в мастерской?
– Где-то три-четыре штуки в месяц.
– И это в месте, где туристы табунами ходят! Представьте, сколько вы сможете продавать, если чуть подучите английский – чтобы хотя бы на пальцах объяснить туристу, что такое поющие чаши и с чем их едят, и если сделаете большую красивую вывеску, которая бы бросалась в глаза всем проходящим.

10. Его лавка выглядит с улицы так. На маленьком объявлении телефон мастера и надпись: «Здесь продаются поющие чаши. Принимаются заказы на новые узоры для чаш». От дороги до окна мастерской несколько шагов, но объявления и вблизи не разглядишь

Мастер удивленно поднимает брови:
– Вы говорите, как один голландец, который несколько лет назад посоветовал мне сделать вывеску что-то наподобие Namaste Singing Bowls («Намасте поющие чаши»).

Вопрос, висевший на кончике языка «Так почему же до сих пор не сделали?», так и не был высказан. Голландец, видимо, как и я, пытался объяснить, насколько хлебным является это место, если все правильно сделать. Промолчал я потому, что внезапно понял разницу в менталитете с мастером – насколько мы по-своему думаем и как по-разному воспринимаем этот мир.

– Скажите хоть адрес, чтобы я мог знакомым рассказать, где можно достать поющие чаши без наценки.
– У мастерской нет адреса, – последовал ответ. – Просто скажите, что на пути к ступе Сваямбунатх, недалеко от храма Биджесвори (Bijeshwori Temple).

Мы распрощались. Я обещал напечатать и принести ему фотографии и обещал, что обязательно расскажу о нем в Интернете. Он кротко улыбнулся и сказал «Спасибо». Выйдя на дорогу, мы с Раджу выпали из поля его зрения. Показалось, что мастер воспринял мои слова как нечто нереальное, что вряд ли произойдет, так как не вписывается в круг обычных событий. Он снова сидел, ссутулившись, и, приставив зубило к чаше, стучал по нему молотком.

Когда впоследствии я принес ему фотографии, он был очень удивлен, очень благодарил и, видимо, не веря в случившееся, долго не отпускал моей руки.

Полагаю, он не узнает о том, что рассказ про него появился в Интернете. И я знаю, что окажусь в Катманду снова и, пройдя где-то две трети пути из Тамеля к Сваямбунатху, за храмом Биджесвори увижу, что он по-прежнему сидит и чеканит Будду на дне чаши способом ручной выколотки.

11.

Продолжение следует…

Другие записи из этой поездки:
Запись 1: Из Цума в Гум
Запись 2: На «Иисусе» по бездорожью
Запись 3: Человек-жесть
Запись 4: Уроки истории
Запись 5: Разбитое зеркало
Запись 6: Эллиптическая малина
Запись 7: Неожиданный поворот
Запись 8: Женщины и английский
Запись 9: Где ветер, когда он не дует?
Запись 10: Имеющие деревянные двери
Запись 11: В ожидании автобуса
Запись 12: В поисках черной веры
Запись 13: Кости и жилы тибетской живописи
Запись 14: Выколоченный Будда. Эта запись.
Запись 15: Народная резня по дереву
Запись 16: Спящий бог и несвятые святые

13 комментариев

Добавить комментарий для Ikl Отмена

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *