Оказавшись, пусть ненадолго, в местах, не сильно затронутых цивилизацией, видишь жизнь, какой она была в незапамятные времена. Мне это очень интересно – не на машине времени, а на своих двоих зайти в прошлое – в начало XX века, в XIX-й, в Средневековье наконец. Наяву видишь то, о чем читал в детстве в приключенческих книгах, например, об Индии, в восточных сказках. Можно даже поучаствовать в каком-нибудь старинном обряде… (с) Главное, не доводить до простите, а часовню тоже я развалил? (с)…

Глобализация, модернизация, инновации и прочие нынешние реалии распространяются быстро, но живущие на краю мира не поспевают – мифологическое сознание не перестраивается враз, возможны только уродливая или смешная эклектика – люди прошлого с налетом будущего. Но и обратное справедливо: среди горцев Непала я лишь человек будущего с налетом прошлого. Будучи в высокогорье и по совместительству в какой-либо из предшествующих эпох, чувствуешь тоску, возможно, подсознательно, по такому прошлому. И чем больше узнаешь жизнь народностей, называемых примитивными, понимаешь, что черта с два она примитивна. Она проста, но в ней много такого, чего мы лишены, и это «чего» не купишь ни за какие деньги.

Описание быта горцев Непала – дело неблагодарное. Во-первых, я мало видел, во-вторых, увиденное не всегда понятно (а кто пустит чужестранца к себе домой, чтобы он рассмотрел все в деталях?), в-третьих, поди разбери, какая народность проживает в данной конкретной деревне.

В трудах пятого Далай-ламы, жившего в XVII веке, есть такая фраза: имеющие деревянные двери. Так в тибетской литературе, изобилующей метафорами, назывались крестьяне, то есть оседлое население.

Раньше почти все пригималайские племена в районе Непала называли словом парбатии (от санскр. парбат – гора) или бхотия (в дореволюционных русских текстах бутiя) – от тибетского Бод, то есть Тибет, сейчас же выделены более десятка племен и народностей, которые в разное время пришли из Тибета и расселились по южным склонам непальских Гималаев.

Гурунги, таманги, цумпа, магары, шерпы и другие во многом сохранили тибетские обычаи, образ жизни, архитектуру и т.д. Неискушенный гость, окажись он по ту или по эту сторону гималайской гряды, вряд ли разберется в тонкостях, поэтому для описания северонепальской деревни стоит обратиться к описаниям тибетских деревень «с поправкой на ветер».

Лучше собственный опыт, конечно, то есть стоит пожить у непальского крестьянина пару недель, участвуя при этом в жизни деревни. Как-нибудь я на это подпишусь. Но пока мы просто проходили через очередную деревню тибетского типа, и хотелось понять, кто живет здесь.

2.

Ниже долины Цум селились в основном таманги и гурунги, и мы шли примерно по границе обитания этих народностей. С большей долей вероятности можно сказать, что эта деревня – тамангов.

Дело в том, что гурунги, будучи буддистами, на протяжении многих лет общались с индуистскими народностями Непала и переняли от них многое, включая кастовую систему, хотя и несколько видоизмененную, и для отправления религиозных обрядов все чаще зовут они не ламу, а брахмана. Наглядный пример такого синкретизма – наш проводник Раджу. У него дома на алтаре индуистские божества. Когда я спросил насчет буддистских, он немного задумался и ответил: они в моем сердце.

Большинство тамангов до сих пор буддисты и индуизм не перенимают. Деревня, через которую мы шли и которая послужила примером к этой записи, расположена ниже двух тысяч метров, то есть довольно «близко» к индуизму. Здесь настолько тепло, что даже растут бананы, но на входе в деревню – буддистская охранительная ступа-ворота (вроде бы их называют каанис – kaanis), а в самой деревне – чортены и стены мани – первые на пути в долину Цум, если подниматься снизу. В темных проемах открытых дверей в домах ухо порою различало тихое поскрипывание ручных молитвенных мельниц.

3. Ступа-ворота и банановая трава на входе в деревню Сирдибас. Север Центрального Непала

4. Изображение на камне мани. Не очень четкое, предположительно, это Будда Майтрейя

5. Попытка высечь на камне лотос?

6. Дхармачакра или снова лотос? Надпись ом ма ни пад ме хум

7. И снова ом ма ни пад ме хум

Исследователи и путешественники, если суммировать их наблюдения, говорят, что тибетцы строят дома из каменных плит и грубо отесанных камней, скрепляя их раствором глины. Там, где позволяет почва, используют сырцовый кирпич, блоки из спрессованной земли и мелкой гальки. В районах, где много лесов, например, в Восточном Тибете, возводят срубы из бревен.

В этой местности Непала, в районе Горкха, кирпичи из прессованного речного песка лепят вручную там, где река вырывается из узких ущелий, растекается и создает песчаные отмели.

8. Кирпичная мастерская на берегу реки Бури-Гандаки и отдыхающие носильщики

На трех тысячах и выше используется в основном только камень, иногда верхний этаж каменного дома может быть сделан из дерева. Грубо отесанные плиты и камни идут в стены и на изгороди, гладкими тонкими каменными плитами кроют крыши, а толстыми – улицы.

9. Улица в деревне Сирдибас

Историки Кычанов и Савицкий пишут о Тибете: Для начала строительства дома астролог выбирал счастливый день. По возможности дома старались ориентировать на юг. Заготовлять строительные материалы помогали друзья и родственники, если же хозяин нанимал рабочих, то он обязывался кормить и одевать их.

В Непале дома часто ориентируют так, как позволяет берег ущелья либо склон, на котором деревня расположена. Попав в эти горы, понимаешь, почему Непал до последнего не знал колеса. Дороги в высокогорье строить бесполезно.

Сначала рыли яму под фундамент, выкладывали его из камня, а потом возводили стены. Плоскую крышу, крытую глиной, настилали на поперечные балки, опиравшиеся на вкопанные в грунт столбы. После этого глину утрамбовывали. Такая глинобитная крыша нуждалась в постоянном ремонте, в особенности часто требовалось заделывать трещины и промоины после дождей.

Сейчас, как уже отмечалось выше, крыши кроют плоскими тонкими каменными плитами, причем часто делают скаты…

10. Район Кхумбу, Восточный Непал. Каменные плиты двускатной крыши хорошо видны, на сохнущие на стене ячьи кизяки просьба не обращать внимания ))

…кроме того, зажиточные люди используют современные материалы, и очень часто новомодные кровли у храмов.

11. Храм в деревне Тукуче, Западный Непал, с плоской глинобитной крышей тибетского типа и каменным ограждением по краям, покрытие пагодки вполне себе современное, и даже стекла есть кое-где, хотя побитые

Постройки иногда выкрашивали красной глиной, чаще всего доводилось видеть такого цвета храмы.

***

Немного о кизяке, раз уж о нем зашла речь. Жителю долины трудно понять, насколько эта незаменимая в хозяйстве вещь. Его ценность возрастает с каждым набранным метром высоты. И вот забавная иллюстрация начала прошлого века.

12. Местами уже на 2,5 тысячах деревьев почти нет

13. А те, что есть, весьма тщедушны, на сбор дров для одного костра может уйти полдня и более

Когда англичане проводили военную операцию по захвату Тибета в 1903-1904 годах, их продвижение было медленным, поскольку, помимо политических причин, по горным тропам из Сиккима на Тибетское нагорье поднималась целая армия, и тропы приходилось расширять, и продовольствие почти все доставлялось снизу. Мало того, англичане тянули за собой линию связи – впоследствии этот телеграф, связывавший Лхасу с Индией, работал, говорят, до самого китайского вторжения в Тибет в 1950 году.

Следить за целостностью телеграфа на всем его протяжении, пока армия шла по Тибетскому нагорью, не было никакой возможности, тибетцы этим пользовались и обрезали провода. В конце концов англичанам это надоело. В местечке Пхари (около четырех тысяч над уровнем моря) произошла очередная диверсия, на город был наложен штраф в виде 15 тонн кизяка – чопорные англичане полюбили этот вид топлива всем сердцем, потому что дров не было. Жители городка пришли в ужас и сумели более половины требуемой «суммы» отдать индийскими рупиями, дабы с кизяком не расставаться. Провода больше никто никогда не резал…

14. «Стопка» кизяка выше человеческого роста. Район Кхубму, Восточный Непал

***

Однако вернемся к постройкам. Дома, возводимые поблизости от храмов, не должны быть выше них. Впрочем, во многих деревнях храм часто строится очень высоко – метров на сто-двести, взопреешь, пока дойдешь. Зато молиться никто не мешает.

15. Деревня Тини, Нижний Мустанг. Беленые домики располагаются значительно ниже храма, который тоже белого цвета виден высоко в левой части снимка

В богатых районах, где много туристов, местные весьма зажиточны, и почти каждый может позволить себе крышу дома из современных материалов.

16. Район Солу Кхумбу, недалеко от Эвереста

Снова Кычанов и Савицкий: Полы в домах тибетцев были также глинобитные или вымощенные камнем, реже их настилали из досок. Окна могли прикрываться ставнями, занавешиваться куском ткани, иногда они заделывались высушенным и прочищенным мочевым пузырем яка, а в ряде случаев представляли собой просто отверстия в стене. Сейчас в качестве защиты от ветра там, где нет стекол, натягивают полиэтиленовую пленку.

Новый дом обязательно освящался. Существовал особый ритуал принесения жертв духам — покровителям земли и строений. В некоторых случаях, возможно, для более надежной и длительной защиты в поле строилась ступа.

17. Деревня Пхорце Тханга, район Кхумбу, Восточный Непал

C духами все сложно. По тибетским поверьям, у каждой местности свой дух, есть дух реки, дух леса, и т.д. Человек по сути живет в окружении духов и, так или иначе, тревожит их, что необходимо исправлять, делая подношения и жертвы. Эта концепция существовала в Тибете до прихода буддизма и осталась, говорят, до сих пор. Даже если просто пройти по какой-то местности, можно обеспокоить духа, что уж говорить о том, если на земле возводится дом, или же ее распахивают.

Юрий Рерих – сын известного художника – писал в своих путевых заметках о том, как увидел в одной из тибетских деревень прекрасное поле, старательно огражденное, но совершенно невозделанное. Это было очень странно, так как пахотных земель в Тибете мало, и ценится каждый клочок. Оказалось, что дух местности, который жил в утесе над полем, был недоволен появлением крестьян, и каждый раз, как они распахивали поле, буря или град уничтожали весь урожай. В итоге хозяин поля решил более не искушать судьбу…

Мне не раз доводилось видеть в непальском высокогорье, как поля пашут не ровно, а под углом. Рационального объяснения этому найти не мог, хотя было очевидно, что у пахарей нет косоглазия, и они не пьяны. Оказалось, прокладывают одну из борозд наискось, чтобы из земли вышел злой дух, проследовал за бороной к краю поля, где его придавливают камнем.

18.

На фото выше – так пашут в районе Сивалика – нижней ступени (хребта) непальских Гималаев на высоте примерно тысячи метров. Здесь зимою в дневное время уже может быть жарко – выше 20 градусов. Наделы больше, так как горы ниже, и встречаются довольно пологие холмы. И хотя тут господствует индуизм, и потому наискось борозду не кладут, тем не менее система та же – средневековая, как и в высокогорье, как и в Тибете: пашут двойкой. Два основных различия – в низинах в примитивное ярмо впрягают буйволов – buffalo (корова в индуизме животное священное, на ней никто пахать не осмелится), наверху это либо яки, либо чаще всего цзо – помесь коровы с яком, и под ярмом они не ходят, точнее не ходили – тибетцы ярма не знали. Они к рогам быков привязывали деревянный поперечный брус, к середине которого крепили дышло, и быки тянули плуг головой и рогами.

***

Классическая высокогорная застройка – два, максимум три этажа. Нижний этаж подсобный и служит стойлом для скота и складом для орудий производства. В наше время в непальских городах и деревнях, особенно тех, что стоят при дорогах, на первых этажах располагаются лавки.

Вновь Кычанов и Савицкий: В верхние, жилые этажи вела приставная лестница, зачастую это было просто бревно с зарубками, которая легко втаскивалась на второй этаж в случае опасности. Зерно и запасы продовольствия хранились на третьем этаже и на крыше. Плоская крыша, окруженная надстройками, могла служить хозяину дома удобным местом для того, чтобы при необходимости отстреливаться от нападающих. На крыше делалась и специальная надстройка – ньихог, нечто вроде солярия и «дачного» помещения для хозяев летом. Это было четырехугольное пространство, окруженное со всех сторон стенами, с одним или двумя выходами, накрытое сверху балдахином из ткани.

19. Двухэтажный жилой дом из камня в деревне Сирдибас. Загородка на втором этаже, на которой сохнет одежда, сделана из переплетенных растений, из них также делают корзины. Прогресс – если приглядеться, на втором этаже электросчетчик. Деревня стоит у реки и получает электричество от миниГЭС размером с маленькую комнату

Дом либо обносился высокой стеной, или же дома строились впритык друг к другу, сообщаясь между собой и также образуя небольшую крепость. Обращенные на улицу фасады белились, но весьма небрежно, как указывал бурятский востоковед-буддолог Гомбожаб Цыбиков, побывавший в Лхасе в начале XX века, – просто окатывались раствором извести из ведер. Лишь владельцы богатых домов прокрашивали стены как следует.

20. Группа домов с белеными фасадами, идущих сплошной стеной. Деревня Сирдибас

21. Улица, не предназначенная для движения колесных средств

22. Часто посреди улицы возводится чортен или ступа

23. Их не только строят, но и высекают на камнях мани

Очаг в доме чаще всего топился и кое-где и сейчас топится по-черному – дым выходит в отверстие в потолке. Сейчас дым выводят в трубу. В гостевых комнатах в домах зажиточных людей (ныне во многих гестхаузах в обеденных помещениях) посередине большой комнаты делается углубление, куда помещается жаровня (по-тибетски мепор), над нею ставится большой стол, покрываемый тканью, а в жаровню хорошая хозяйка время от времени подсыпает горящие угли из очага. Они почти не дают дыма. Ткань, свисающая со стола да пола, не позволяет нагретому воздуху уходить, и все сидящие за столом блаженствуют, держа нижнюю половину тела в тепле и наливаясь горячим чаем. Особенно ценишь мепор поздно вечером где-нибудь тысячах на трех, когда на улице безостановочно дует ветер, и идет снег.

В жилых помещениях второго и третьего этажей по нескольку комнат. Кухня также помещается на втором этаже, однако сейчас куда чаще ее переносят на первый.

Вот любопытно. Два варианта описания внутреннего убранства и быта: историками Кычановым и Савицким, и затем – британским офицером, участвовавшим в антитибетской кампании: В доме с достатком при наличии места для домашнего алтаря отводилась отдельная комната. Прочие комнаты, жилые и спальные, хотя такое разграничение проводилось редко, были уставлены низкими столиками, скамеечками с подушками для сидения. Тут же были сложены тюфяки, ковры и войлоки для сидения и спанья. Спали тибетцы также и на маленьких деревянных кроватях – бойдан, крытых тюфяками или войлоком. Одеяла ткали из овечьей шерсти, подушкой часто служил мешок с одеждой спящего.

24. Такие открытые веранды делаются в деревнях, где позволяет место. Служит местом отдыха и просушки сельхозкультур. Деревня Толка, Западный Непал

Сейчас часто используются деревянные топчаны, вместо овечьих одеял – яркие китайские, которые, впрочем, такой толщины, что согреют мертвого, правда, спать под ними тяжело – не только из-за веса, но и потому, что такие одеяла крайне редко стираются и постепенно впитывают в себя пот многочисленных постояльцев. Как писал полковник британской армии Лоуренс Уоделл, нелегально побывавший в Тибете в конце XIX века и участвовавшем в его захвате в начале XX века: …открытые двери показывают внутреннюю грязь. Воздух повсюду насыщен «запахами Востока», потому что понятия тибетцев о санитарных условиях крайне ограниченны.

Сейчас в гестхаузах можно попросить вполне себе чистую простыню, которую использовать в качестве защитной прослойки между телом и собственно одеялом. В крайнем случае спальник никто не отменял.

Уоделл: …пол усеян всевозможными зловонными остатками, которые редко выметаются вон и образуют по углам гниющие груды. Такие пустяки, как вынос остатков пищи и мытье посуды, считаются вещью излишней. Объедки бросают куда-нибудь в угол, и они остаются там, пока груда не сделается слишком уж высокой; тогда часто их выкидывают прямо на улицу перед домом или в ближайшую дымящуюся навозную кучу. Посреди этой грязи, близ очага или горшка для кушанья, валяется связка нечистых лоскутьев, представляющих собой кровать; тибетцы никогда не раздеваются, ложась спать, не делают себе постели и не имеют ни простынь, ни одеял в нашем понимании – они просто закутываются кожами животных и еще каким-нибудь тряпьем.

Грубо срубленная низкая скамья служит столом; обрубки дерева или ящики заменяют стулья; в одном из этих ларей хранятся все ценные вещи семьи – несколько нарядных одежд, безделушек, запасные четки, молитвенные колеса и гороскопы. С гвоздей, вбитых в стену, спускаются пузыри с маслом, иногда сохраняющимся несколько лет (масло становится прогорклым и превращается в пенициллин), куски сыра, куски мяса, веревки из волос яков и другая утварь; в нише в стене или наверху ларя помещается маленькая рака для хранения домашних богов, а рядом с ними религиозные картинки и несколько заклинаний. Глиняные и чугунные котлы для кушанья и другие кухонные принадлежности, стоящие между ведрами с водой и скверно пахнущими запасами зерен и другой провизии, дополняют убранство комнаты, среди которой обыкновенный тибетец влачит жалкое существование.

Не стоит забывать, описываемое относилось к 1904 году и к столице Тибета Лхасе, в деревнях было куда чище. И еще: в то время в российской и той же китайской глубинке наверняка жили не лучше.

Чем более зажиточен дом, тем больше у хозяев посуды, причем дорогой. Очень красиво выглядит посуда из красной и желтой меди.

25. В орнаменте – стилизованная свастика

Исследователь Монголии и Тибета Петр Козлов, совершивший несколько крупных экспедиций в эти регионы в оконце XIX – начале XX века, описывал: в домах зажиточных тибетцев красиво выделяются веранды-балконы, открытые на полуденную сторону, где местные обитатели часто проводят время за домашним делом или угощением родных и знакомых. На этих же верандах в летнюю пору тибетцы и ночуют, нередко оставляя открытыми двустворчатые деревянные ставни. Как уже писалось выше, тибетцы стекла не знали.

26. Деревянные ставни в разрушенном, возможно, землетрясением доме. В районе деревни Тукуче, Западный Непал

Чем выше в горы, тем меньше этажность, и тем беднее и грубее постройки. Но даже в самых высокогорных деревнях люди по максимуму стараются жилье украсить.

27. Деревня Тини. Одноэтажные беленые дома с новшеством – решетками на окнах. Стекла тоже имеются. На глинобитных крышах дрова выполняют эстетическую функцию плюс запас топлива, кроме того, усложняют жизнь ворам – и глинобитную, и крытую плоскими камнями крышу легко разобрать и проникнуть внутрь, с дровами же наделаешь шуму

На четырех и пяти тысячах Гималаев постройки, как правило, только сезонные. В них можно укрыться пастухам со скотом в непогоду или заночевать, если переход долгий. Наличие дверей говорит о том, что скорее всего это чей-то амбар, в котором хранится инструмент.

28. Район Кхумбу, Восточный Непал

Если же дверей нет, а домов довольно много, не исключено, что деревня заброшена.

29. Заброшенная деревня в районе озера Тиличо, Нижний Мустанг, Западный Непал

***

Если пройти по деревне в страду и днем, то все взрослые будут либо работать в полях, либо собирать хворост, либо пасти скот, либо уходить в другие деревни по торговым делам. Конечно, кто-то остается и дома – плести корзины, готовить еду и присматривать за детьми. Впрочем, дети, такое ощущение, в присмотре не нуждаются и предоставлены сами себе, причем с самого раннего возраста.

30. Мужчина стирает одежду классическим азиатским способ – отбивает о плоский камень

Вот как описывают жизнь тибетских детей Кычанов и Савицкий: Большинство тибетцев появлялось на свет в стойлах для скота, сараях и других уединенных местах, потому что по поверьям женщина не должна рожать дома, ибо ее крики при родах могут испугать духа очага и лишить семью его защиты. Бедная женщина могла родить ребенка и на склоне горы, где она собирала хворост, или в поле, где она работала. Лишь для богатой женщины в положении строили отдельное помещение. Роженица в течение месяца считалась оскверненной и должна была пройти обряд очищения. В таких условиях детская смертность была огромной: 60% новорожденных умирало в возрасте до двух лет, а из числа оставшихся еще 40% не доживали до пяти.

31. Ранее утро. Ребенок сидит посреди улицы. Холод от камней такой, что если стать босой ногой, стопу начнет ломить менее чем через минуту

Во время родов муж нередко тоже покидал дом и уходил к соседям. Пуповину перерезали обычным ножом, которым режут мясо, а перевязывали шнурком из шерсти яка. Рот новорожденного смазывали маслом или смесью из цзампы и масла, тело обтирали шерстяной тряпкой. Смесь цзампы и масла клали и на пупок. Свекровь зажигала масляную лампаду и возжигала курения. Курения возжигались и через месяц после родов, когда роженице наконец позволяли коснуться очага в своем доме и начать навещать соседей, с которыми она до этого не встречалась, боясь осквернить их. Беременная женщина также не должна была ходить к кузнецу и брать в руки оружие.

32. Фундаментальная расческа

Если беременная женщина умирала, плод из ее утробы вынимали и хоронили отдельно. Считалось, что если его оставить внутри покойной, то он превратится в демона и причинит бедствия и семье, и всей общине.

Что касается нечистоты и оскверненности беременной, равно как и уже родившей женщины, это актуально до сих пор у многих пригималайских народностей, в том числе у гурунгов и тамангов.

Детство заканчивается рано, уже в 6-7 лет дети начинают работать по хозяйству, старшие по возможности опекают младших. Даже несмотря на доступность в наше время китайского ширпотреба, дети ходят кто в чем, часто младшие донашивают одежду и обувь за старшими. Девочки, как правило, одеты хуже мальчиков.
Детей, в частности, девочек, приучают носить тяжести на спине. Хотя чаще всего сейчас уже женщины не работают носильщицами, все равно на них лежит сбор дров для очага. Доводилось видеть старушку, которая перла такую корзину с дровами, которую я вряд ли бы от земли оторвал.

33. Мать учит дочку переноске тяжестей. Деревня Манангбхот, Западный Непал

34. Дети играют. Мальчик подсаживает девочку на каменный парапет. Тоня, если будешь читать эту запись вдруг, – девочка чем-то похожа на тебя )

35. Белого цвета одежда у мальчика – нечто вроде куцей, без рукавов, чубы – тибетской национальной одежды

Уоделл, в книге «Лхаса и ее тайны» утверждал, что единственно, кто не отличается экстравагантностью костюма, это бедные дети. Многие из них совершенно без одежды играют на улицах, несмотря на суровость климата.

36. Девочка на пороге своего дома играет с ниткой и иголкой

***

Забравшись в города, в персональные квартиры, ездя на персональных авто и уткнувшись в персональные компьютеры, мы забыли, что такое коллективные игры, как это – сидеть на завалинке и что такое посидеть поболтать на кухне. А ведь это было еще совсем недавно (пусть вырвано из контекста, но к месту):

Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин.
Острый нож да хлеба каравай…
Хочешь, примус туго накачай…

В высокогорье это все по-прежнему есть, даже турист с рюкзаком, странник, даже самый ярый индивидуалист перекинется парой слов с жителями деревни, сидящими у порога дома на тропе.

37. Женщина причесывается у калитки своего участка. Деревня Сьянг, Нижний Мустанг, Западный Непал

Обратите внимание на висящие ключи у женщины на фото выше. Козлов описывал увиденное в начале XX века: и мужчины, и женщины привешивают к одежде, чаще к поясному ремню «ги-рок» – связки ключей.

Вообще поразительно, сколь мало изменилось здесь, несмотря на «твердую поступь глобализации». Русский художник Василий Верещагин, в 1870-х годах путешествовал по Северной Индии. Его жена написала книгу об этом путешествии, и вот какую сцену, увиденную в сиккимских Гималаях, она описывает: Женщины ткали материи, а мужчины ничего не делали, если не считать работою беспрерывное поворачивание ручной молельной машинки. Шуму и сплетен, разумеется, было немало. Женщины прерывали иногда свои занятия и отправлялись в уголок, где, воображая, что их никто не видит, очень и очень раздевались для охоты за насекомыми.

С тех пор прошло более ста лет, и описанное выше я увидел, хотя и без раздевания, в непальских Гималаях.

38. Джомсом, Нижний Мустанг

Не стоит морщить носы и говорить «фу, нечистоплотные» по нескольким причинам. Еще пятьдесят лет назад (да и сейчас это поверье наверняка сохранилось во многих удаленных уголках восточных и центральных Гималаев) мыться считалось вредным, так как можно смыть все накопленные добродетели. Кроме того, в высокогорье вода в дефиците, в-третьих, даже оседлое население постоянно имеет дело с животными, а это «здравствуй, клещи» как минимум. И что уж тут говорить о кочевниках.

39. Не обольщайтесь, если хозяйка гестхауза протерла стол тряпкой

40. Эй, есть чё?

41. Нету? Ну ладно

С кочевниками, к сожалению, почти не доводилось общаться, и этот пробел тоже стоит восполнить. Они удивительны своей выносливостью, неприхотливостью. Кочуя со стадами, эти люди в день проходят либо проезжают верхом огромные расстояния, едят весьма грубую пищу почти без витаминов и крайне нетребовательны в быту, например, могут спать на сильном морозе без крыши над головой. Рерих писал в путевых заметках: Они не возят с собой палаток и проводят ночи под открытым небом, засыпая в странной, скрюченной позе, причем их часто заносит снегом. Кочевники спят в позе молящегося – на поджатых под себя ногах, кладя голову на сложенные, согнутые в локтях руки. Как они не «затекают» ночью, не представляю.

Французский исследователь Жак Бако еще более лаконичен: эти люди не только спят, сидя на корточках, но и более того, в этой позе они переносят болезни и умирают.

***

Под конец вспомню все тех же господ Верещагиных, которые, будучи европейцами, емко охарактеризовали бытовую ситуацию в Гималаях. Гостиница наша, хотя и лучшая в Дарджилинге (бывшее княжество Сикким, Восточные Гималаи), не очень-то удобна: топить комнаты нельзя, так как камины дымят; кушанье плохо; зато утешались тем, что хозяин наш прекрасный человек. Долго жить здесь было бы неприятно. Последнее стоит перефразировать: долго здесь жить было бы тяжело, но интересно. А человеки – да, вполне прекрасны )

42. Пик Чамар (Chamar) 7187 метр, расположенный в гряде Шринги Химал (Shringi Himal), Гималаи, Центральный Непал

Другие записи из этой поездки:

Запись 1: Из Цума в Гум
Запись 2: На «Иисусе» по бездорожью
Запись 3: Человек-жесть
Запись 4: Уроки истории
Запись 5: Разбитое зеркало
Запись 6: Эллиптическая малина
Запись 7: Неожиданный поворот
Запись 8: Женщины и английский
Запись 9: Где ветер, когда он не дует?
Запись 10: Имеющие деревянные двери. Эта запись
Запись 11: В ожидании автобуса
Запись 12: В поисках черной веры
Запись 13: Кости и жилы тибетской живописи
Запись 14: Выколоченный Будда
Запись 15: Народная резня по дереву
Запись 16: Спящий бог и несвятые святые

2 комментария

Оставьте комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *