«Господи», – сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,
Вылетело из моей груди,
Впереди густой туман клубится,
И пустая клетка позади.

Смерть обязательно случится, приход ее неизбежен. Ничего другого человек так не боится и ничем другим не интересуется столь сильно. Имеется в виду современный, исторический человек в противовес человеку мифологическому. Мифологическое сознание по-другому относится к жизни, смерти и переходным состояниям. Те же фараоны начинали строить пирамиды задолго до того, как в них оказывались.

Похоронные обычаи различны, и многих людей в более, скажем так, «цивилизованных» странах обряды стран «третьего мира» шокируют. Все тот же пример с китайцем, который приносит в подарок своей здравствующей матери гроб. В Европе это сочтут в лучшем случае очень эксцентричной шуткой, но в Китае любящий сын так проявляет заботу о родителях.

В этой записи будет совсем немного картинок – процесс сжигания тел по индуистским обычаям фотографировать получалось с трудом. Дело, разумеется, не в страхе и не в том, что не по себе было – наоборот, смотреть на погребальные костры оказалось интересным и увлекательным занятием, но увиденное заставило сильно задуматься, и тут уже не до фотографий.

1.

Первые два приезда в Непал никак не находил времени, чтобы попасть в Пашупатинатх – одно из самых известных святилищ бога Шивы в мире на берегу священной реки Багмати, где доживают дни умирающие, а на расстоянии нескольких шагов от этого последнего земного прибежища сжигают тела и развеивают пепел над рекой, чтобы воды Багмати донесли частицу праха в Ганг.

***

Работа, связанная со смертью, рано или поздно приведет к нездоровому (с точки зрения большинства) цинизму. Привычка – великая вещь, кто-то привыкает умирать, кто-то – работать со смертью. Без цинизма тут, видимо, нельзя, иначе «смог бы дядя Вася работать в морге, если бы плакал над каждым трупом?» Любой конвейер, в том числе конвейер смерти, перестает окрашиваться эмоциями, и снайпер со стажем на вопрос «что вы чувствуете, когда стреляете в живого человека?» справедливо ответит: «отдачу».

Палач приходит домой, за спиной мешок, в котором что-то шевелится. Жена спрашивает:
– Что это там у тебя?
– Так, халтурку на дом взял.

Говорят, в Великобритании самые веселые люди – санитары «скорой помощи». Они знают много анекдотов, в том числе циничных, и поддерживают этими грубоватыми шутками тех, кого госпитализируют. Англичанам важно держать «жесткую верхнюю губу», важно соблюсти правила.

– Кто-нибудь уберет этот скелет, Моррисон?
– Это скелет горничной, сэр, его некому убрать, сэр!

Помнится, было интересно, но странно слушать рассказы работников крематория. Например, о том, что некоторые трупы в печах громко лопаются и взрываются – вшитые в тело кардиостимуляторы играют роль небольшой бомбы. Ну и т.д. Один знакомый хирург, делающий по нескольку тяжелейших операций на дню, самый большой оптимист, какого доводилось встречать.

– Это больница?
– Морг.
– Ой, мне еще рано.
– Мы подождем.

Я равнодушен к обрядовой стороне. То есть считаю, что она не нужна. Умерший человек остается в памяти ровно настолько, насколько он был важен при жизни. Кладбища, гробы, венки, «да будет пухом» никогда не были мне понятны. Повод собраться на похоронах означает на самом деле, что никто никому не нужен, но пожрать хочется. Слишком много здесь cкрытого лицемерия, потому что, как известно, ни счастья без слез, ни горя без радости.
Вместе с тем несоблюдение обрядов ведет к трениям с близкими. Это при полном отсутствии аппетита.

Врачи не рекомендуют слушать духовой оркестр, лежа и в окружении родственников, а в похоронной процессии совершенно не важно, где находиться – впереди или сзади, главное, чтобы не на самих носилках (с) сами знаете кто.

А еще в детстве было жутко подумать, что положат тебя в железный периметр два на два, в голову воткнут монолит, в ноги – скамейку, а из груди будут вечно расти пластиковые гладиолусы.

2. Заготовка для погребального костра

У кладбищ есть один большой плюс – там тихо. Идеальны в этом случае старые, умершие кладбища, которые никто не посещает за давностью лет.

В «скорой» по вызову едет бригада – шофер, санитар, пожилой доктор, медсестра и пятым – стажер, молодой врач, только-только закончивший вуз. Внезапно санитар хватается за горло, хрипит, глаза вылезают из орбит. Медсестра молча берет сумку с инструментами и бьет санитара по голове. Все в порядке, машина едет дальше. В скором времени такой же припадок случается у шофера – хрипы, глаза из орбит, слюна по подбородку. Лечение прежнее, медсестра бьет водителя по голове сумкой с инструментами. Стажер наклоняется к старенькому доктору и говорит:
– Что происходит? Налицо все симптомы удушья и такой странный метод лечения – удар по голове.
– Это ты про медсестру что ль? Не обращай внимания, у нее вчера муж повесился, мы ее подкалываем.

Правда, при посещении кладбищ возникает одна мысль: зачем люди тратят время на смерть, отбирая его у жизни? Помню, шел по одной из «улиц» и рассматривал памятники. Кварталы, районы, где прописаны умершие, кладбищенские каменные монолиты с лицами усопших и сами камни эти словно лица – отделанные с фасада – с парадной только стороны, а друг к другу обращены необработанными затылками. Все как в мире живых. Внезапно – отдельный микрорайон с большим черным обелиском под триумфальной аркой, на котором портрет и годы «1955 – «, а дальше пустое место. Молодец кто-то, застолбил себе местечко на будущее. Или за наследство борются? «Папочка, знаешь, какой подарок мы тебе приготовили?»

Да, так вот, мы слишком много тратим время на смерть уже при жизни. И акценты правильно расставлять не умеем совершенно, называя иногда жизнью то, что ею давно не является.

Врач – больному:
– Теперь это лекарство вы будете принимать до конца жизни.
– И пока я буду его принимать, я буду жить?
– Нет. Пока вы будете жить, вы будете его принимать.

Мало кому придет в голову поприсутствовать на казни или посетить мертвецкую. Но только дай возможность посмотреть на смерть, как на общепринятый обычай, за уши не оттащишь – народ слетится, как мухи на сладкое. Любознательность эта отвратительна, но вместе с тем очень понятна. Мы начинаем вести себя как дети, потому что в данном случае объект любопытства это апофеоз жизни, и лицемерить бесполезно.

Однако, мне кажется, смерть и горе – это слишком личное, чтобы выносить на публику. Поэтому я не очень понимаю индуистскую традицию. Еще один вопрос – фотографирование процесса, то есть вопрос этики. Впрочем, я ничуть не лучше той же самой мухи на сладком, и, если постараться, то можно, наверное, отключить этические вещи в голове и полезть объективом в лица родственников умершего.

Впрочем, ладно…

В Пашупати обрядовая сторона на виду. Правый берег реки отводится мертвым и их пока еще живой родне. Левый закреплен за зрителями. Тут можно встретить не только туристов, деловито фотографирующих и обсуждающих происходящее, но и местных, которым тоже интересно, и гидов-экскурсоводов. Да-да, экскурсоводов. На смерти всегда делают деньги.

Один из таких товарищей пристал к нам. Поколебавшись немного – уж больно худым он был с лихорадочным блеском в глазах, выдававшем любителя марихуаны, – мы решили заплатить и послушать – видя наши сомнения, дядя предъявил беджик с фотографией и печатью, свидетельствующий, что он тут не просто так. Потом оказалось, что Пашупати – место хлебное, есть своя мафия, свои авторитеты и свои клоуны.

3. Омытое в реке тело в ожидании, когда освободится место для костра

Рассказанное экскурсоводом вкупе с собственными впечатлениями оставило неизгладимое и очень странное впечатление. Потрясающая смесь философии, брезгливости, отторжения, понимания и грусти. Суммировать это можно так: по возвращении из Пашупатинатха я первым делом вымылся, чтобы избавиться от копоти на волосах и теле, однако понял, что надо будет вернуться и посмотреть еще раз. Посмотреть, посидеть и подумать.

До сих пор увиденное не получается разложить по полочкам. Свою роль играло и то, что в чужой, весьма экзотической стране на многое смотришь как-то по-другому, более отвлеченно, что ли, даже если становишься невольным зрителем или участником, например, жертвоприношения.

***

Стоит оговориться, что храм Шивы – это, разумеется, не только похоронные церемонии. Сюда прибывают сотни и тысячи паломников, местные жители приходят по утрам за благословением, во время посвященных Шиве праздников имеют место массовые церемонии. Шива Пашупати – царь животных, то есть всех живых существ. Индуисты относят человека к животному царству. Храмовый комплекс занимает оба берега реки, здесь и кельи отшельников, и приют для престарелых, и ряд храмов – Гокарнатский храм, Гухьешвари – храм влагалища, куда допускаются только мужчины, и т.д.

4. Омовение в Багмати

Кроме того, Шива олицетворяет одновременно разрушительное и созидательное начала (созидательное разрушение). К примеру, сюда, к святилищу, приходят женщины, страдающие бесплодием, в надежде, что Шива вылечит, и они смогут родить ребенка.

Комплекс Пашупатинатх обслуживает особая индуистская секта Пашупата, последователи которой считают Шиву главным богом индуистского пантеона. Секта существует в Непале с VI века.

5. Главный храм. Не индуистам вход запрещен. Пашупати собирает огромное число пожертвований. В храме, если не ошибаюсь, 16 дверей, все они сделаны из серебра

Пашупатинатх популярен не только у индуистов-непальцев, богатые индийцы, живущие недалеко от границы с Непалом, также привозят сюда умерших родственников. Ибо до Ганга далеко. Старики, предчувствующие скорый конец, приезжают в приют самостоятельно. Говорят, что ожидание смерти здесь дорогое удовольствие. Раньше в Пашупати кремировали только знаменитых людей (членов королевских семей, семей премьер-министров и т.д.), однако после официальной отмены каст, доступ к гхатам (площадкам, на которых сжигают) на Багмати получили и простые смертные.

6. Храмовый комплекс на берегу реки Вишнумати в Катманду. Ближе к воде видны площадки гхатов. Нынче эти гхаты используются не часто

Однако наверняка дело упирается в деньги – гхатов немного, пара из них по-прежнему зарезервирована только для королевских особ, а на остальные должна была бы выстраиваться большая очередь, если бы не одно «но»: по традиции сжечь тело надо в течение суток после смерти.

***

Жены уходят на костер в нарядах невест – замуж за смерть. Похоронные платья их пышные и праздничные, а бамбуковые носилки украшены гирляндами, цветами и воздушными шарами. Мужья и сыновья сбривают в знак траура волосы и остаются в белых одеждах и без греха и развлечений на целый год. Если же умирает муж, жена переодевается в красное и до самой своей смерти остается вдовой – без греха и развлечений на всю жизнь.

7. Похоронная процессия. В белом с платком на голове муж умершей

8. Ирония? Или так и должно быть? На обоих шариках написано «С Днем Рождения»

Желая шокировать, наш экскурсовод-кокаинист перечислял удовольствия в порядке убывания – no sex, no drugs, no dancing. Раньше практиковалось самосожжение – жена ложилась с мертвым мужем в один костер, причем порою не по своему желанию, ее принуждали к этому родственники. Сейчас, говорят, это не практикуется.

***

Неподалеку находится место, где сидят садху – святые, большинство из них обычные попрошайки, на мой взгляд. У одного самая длинная борода, у другого еще что-то, у третьего еще какая-нибудь «достопримечательность».

9. Псевдосадху. В руке сжимает поданную денежку. Звал посидеть рядом

Фотографируются они за деньги. В свободное время читают газеты, переговариваются друг с другом, глядя на привычные костры, курят марихуану.

10. Судя по глазам, курение он практикует часто

11. Настоящий садху или нет? Вряд ли. На руке у него явно нарисован поезд

***

Мы попали на две похоронных церемонии. Муж хоронил жену, а сын – мать. Молодой человек делал все как-то быстро и словно бы заучено. Вот, пока его мать несут от воды к гхату, он переодевается в белую рубашку, обматывает вокруг бедер полосу белой ткани, снимает под нею трусы и небрежным жестом от кутюр, широко размахнувшись, выбрасывает их в реку. Вся траурная одежда идет туда же. Ниже по течению ее выловят нищие.

Вода в Багмати почти стоячая, мутная и дурно пахнущая – темно-зеленого цвета поток с переходом кое-где в молочно-белесый. То тут, то там в русле то кучи тряпья, то остатки непрогоревших дров. В воде по колено стоят двое мужчин и расчищают русло, проталкивая мусор вниз. Тут же на мелководье резвится малышня, бродят собаки, козы, иногда коровы. По стенам и деревьям лазают и перебегают обезьяны. Порою, когда все гхаты заняты, дым настолько густой, что скрывает происходящее.

12. Теленок, спящий на берегу

В Багмати омывают тела, в Багмати сбрасывают прах, в Багмати получают благословение, многострадальная Багмати очищает от скверны. После расстрела королевской семьи наследным принцем, чтобы изгнать скверну из дворца, был приглашен монах, игравший роль козла отпущения. Он «взял» на себя все грехи, после чего верхом на слоне пересек Багмати и затем был изгнан из города.

Зрелище дополняется пояснениями – экскурсовод деловито объясняет, что к чему, указывая пальцами на детали. Говорит быстро, но понятно. Внезапно, изменив интонацию, отводит в сторонку и просит заплатить ему половину оговоренной суммы заранее. Оказывается, он не из Катманду и должен делиться с местной мафией процентом с выручки. Вторую половину мы ему заплатим у выхода, не таясь, и он поторгуется для вида, но мы должны отказаться платить больше. Условия понятны, деньги переходят из рук в руки, и монолог о смерти продолжается.

***

В церемонии участвуют только мужчины, женщин не допускают. Единственное исключение – женщина, которая помогает прибирать гхаты и возле них. Мужчина, отвечающий за костер, следит, чтобы все горело как следует, в конце церемонии сбрасывает остатки костра длинным шестом в реку, женщина подметает вокруг.

Работают споро и деловито, хорошо получают за это, но работа тяжелая: на солнце больше тридцати градусов, от огня идет нестерпимый жар, в воздухе скорбь, а человеки горят неохотно – на каждое тело необходимо 40 килограммов дров. Если умер богатый или знатный человек, его сжигают на сандаловом дереве. Сколько стоит килограмм сандала, трудно представить. За древесину, разумеется, платят родные.

13. Процесс подходит к концу. Останков почти не видно

По традиции огонь разжигается во рту умершего. Если умер отец, это делает старший сын в семье, если мать, то младший. Когда в семье одни дочери, это горе, ведь женщины не могут участвовать в похоронах. Для этого они «покупают» временного члена семьи – платят мужчине, который берет на себя сыновние или мужние обязанности на время церемонии.

***

Женщина, обретшая наконец покой, лежит в деревянной своей кровати, запрокинув немного голову и открыв рот, и смотрит в небо, куда она скоро уйдет почти без остатка. На каменной площадке гхата (квадратиш, практиш, гут), усыпанной прахом тысяч сгоревших людей, есть место для кострища длиною в тело, и еще могут стать несколько человек. Сын наклоняется над матерью, и вот, словно последний выдох, изо рта ее поднимается дым, а кожу щек покрывает лихорадочный румянец. Перед тем как тело превратится в пепел, огонь дает ему последнюю посмертную жизнь: костер разгорается, и от жара тело женщины начинает шевелиться.

14.

Постепенно утихает пламя, весело потрескивая, догорают дрова, на сходнях у реки лежат новые тела, ждущие своей очереди. Деловитость работающих на гхатах резко контрастирует со скорбной неподвижностью родственников, наблюдающих за долгой церемонией, на противоположном берегу заворожено сидит толпа зрителей, похожих на стервятников в ожидании добычи. Багмати медленно несет свои воды на юг, в Ганг, над гхатами господствует беспощадное солнце, дрожит марево, в воздухе стойкий запах хорошо прожаренного мяса.

Оглавление записей из этой поездки:
Запись 1. Съездил я тут на Украину…
Запись 2. Гитлеру такое и не снилось
Запись 3. Крыша мира и его же задница
Запись 4. Когда и откуда начинается путь к Эвересту
Запись 5. Поход сквозь облака
Запись 6. Болезнь
Запись 7. Родина дороже небесного царства
Запись 8. Богиня бирюзы
Запись 9. Четыре восьмитысячника разом
Запись 10. Пешком через страну снежного человека
Запись 11. От небесного явления доской не загородишься
Запись 12. Молитва по Брайлю
Запись 13. Завтрак с видом на…
Запись 14. Дайте огня или смерть с открытым ртом. Эта запись
Запись 15. Взгляд на людей со стороны
Запись 16. Неизвестная война на Крыше мира
Запись 17. Катманду – взгляд на город
Запись 18. Когда форма переходит в содержание
Запись 19. Когда боги не у дел

10 комментариев

Оставьте комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *