Водку пить, сынок, это тебе не книжки читать…
Из старого анекдота

Есть книги-исследования, авторы которых перемежают жизнеописание какого-нибудь искателя приключений историями своих изысканий, причем эта вторая сюжетная линия зачастую куда скучнее первой. Действительно, изыскания – по себе знаю – часто муторное занятие. Но бывают в этом процессе и исключения…

К примеру, работаешь над книгой, ищешь дополнительные материалы и узнаешь, что они есть в библиотеке. Казалось бы, в чем проблема – сходить взять, прочесть. Тем более что библиотека столичная, самая большая в стране. Но вот нюанс: библиотека в Непале. Это во-первых. Во-вторых, если знать, что такое Непал, сразу понятно, насколько малы шансы что-либо найти и получить в любом непальском госучреждении, не ориентированном на туризм. В-третьих, недавнее землетрясение сказалось на архивных фондах страны далеко не лучшим образом, а в библиотеке вроде как еще и пожар был. И все же попробовать стоило.

Прилет в Непал, хождение по горам, то-сё – промотаем и перейдем прямо ко дню Х. При посещении местных госконтор главное – заручиться поддержкой кого-то из служащих – в данном случае чтобы не просто пустили, но и согласились нужные материалы выдать. И вот ни на что, в общем-то, не надеясь, но повторяя про себя заветное имя контактного лица достаточно высокого ранга – Дил, в компании двух друзей-непальцев – группа поддержки! – сажусь в такси и отправляюсь в пригород Катманду.

На территории университета, где находится библиотека, подозрительно чисто, не шумно, не пыльно, не воняет выхлопами, не гудят автомобильные клаксоны, и, хотя солнце шпарит по-прежнему нещадно, дышится куда легче, чем в городе. Здание, построенное уже явно не в колониальном стиле; поднимаемся по широким ступеням центрального входа и попадаем наконец-то в прохладу и почему-то в таинственный полумрак. Не успемши привыкнуть к темноте, слышу мерзкий звук срабатывания датчика рамочного металлоискателя, твердая рука берет меня за шиворот, и женский голос что-то назидательно говорит по-непальски.

Привыкнув к сумраку, вижу девушку-полицейского ростом мне до плеча, которая, поигрывая бамбуковой дубинкой, начинает выговаривать уже моим спутникам, которые взяли огонь на себя и объясняют, что широко известный в узких кругах всемирно знаменитый русский журналист, переводчик, исследователь и прочая (больше титулатуры – это, как правило, жителей Азии впечатляет, и бог с ним, что журналист в шортах, в запыленной футболке и с облупленной от горного похода рожей), работающий над книгой по истории гималайского региона вообще и Непала в частности, возжелал посетить наикультурнейшее учреждение страны в поисках материалов; а в рюкзаке у него фототехника, которой он эти материалы сфотографирует; и не задерживать его надо, а пропускать…

Во время этого спича прирастаем толпою любопытных, в основном студентов, которые принимают нашу сторону. В конце концов, полицейская и ее коллеги сдаются и разрешают мне пройти с рюкзаком, предварительно посмотрев, что внутри. Девушка говорит что-то вроде «ну пусть поищет» и указывает дубинкой на одиноко стоящий недалеко от входа справочный компьютер, за который я незамедлительно сажусь.

Налицо пара проблем: мышь старая, с шариком, работает плохо, примерно каждая пятая клавиша на клавиатуре отсутствует, а на оставшихся кто-то заботливо наклеил непальские обозначения букв, в основном закрыв буквы латинские. Слегка матерясь, благо русский никто не понимает, все же ухитряюсь вбить имя Петера Ауфшнайтера и под одобрительные возгласы собравшихся показываю полицейским строку, в которой говорится, что искомый материал в базе данных имеется. Это, конечно, совершенно не означает, что он физически существует. Кроме того, мне нужна еще книга непальского автора. И она тоже есть в базе, что становится понятно, после следующих долгих, сдобренных матом попыток набрать ее название на клавиатуре под шумное дыхание толпы за спиной.

Справляемся, где искать контактное лицо. «Поищите там» – взмах руки вдоль длинного прохода, в конце которого сквозь все тот же прохладный полумрак (лампочки на потолке почему-то через одну работают, а окон мало) проступает дверной проем, за которым угадываются стеллажи с книгами. Добравшись до стеллажей, узнаем, что Дил проводит экскурсию для студентов, но скоро освободится. В процессе ожидания группа фанатов редеет, наконец, остается только группа поддержки.

Осматриваюсь. Помещение огромное, стеллажи с книгами выше человеческого роста стоят рядами, у проходов на них льется тусклый желтый свет, перспектива тонет во мраке. Тут фонарик нужен, похоже. Ближе к окнам стоят столы, беспорядочно заваленные книгами. Появляется Дил. Это одетый по-европейски интеллигентный мужчина в возрасте, но уже настолько привыкший к смартфону, что пытается увеличить изображение с названием книги на моем сотовом телефоне, раздвигая картинку пальцами. Увеличиваю ее кнопками, он читает и спрашивает, кто такой Ауфшнайтер.

– Вам что-либо говорит имя Генриха Харрера? – спрашиваю я. (В библиотеке все же народ образованный, и Дил читал «Семь лет в Тибете».) – Ауфшнайтер – спутник Харрера, они вместе бежали в Тибет.
– Но я мало что знаю про Ауфшнайтера, – говорит Дил.
– С одной стороны, неудивительно, потому что о нем вообще почти никто не знает. С другой, странно, потому что… Ауфшнайтер руководил первой и второй в истории немецкими экспедициями на гималайский восьмитысячник. Это один из немногих европейцев, нелегально попавших в столицу Тибета. Первый европеец, официально нанятый тибетским правительством на службу и ставший фактически двигателем прогресса для этой страны: строил объекты инфраструктуры – каналы, плотины, электростанцию, первую взлетно-посадочную полосу и т.д. Создал первый и последний в истории план Лхасы в независимом Тибете. Первый европеец, проводивший в Тибете археологические раскопки. Человек, объявивший всему миру об интронизации Далай-ламы XIV. Человек, нанесший на карту несколько районов Южного Тибета. Кстати, последний европеец, остававшийся в Тибете спустя полтора года после его захвата китайцами. Первый и, видимо, единственный европеец, дважды нелегально проникший в Тибет между 1959 и 1982 годом, то есть когда страна была закрыта для иностранцев. И т.д. и т.п.
– Почему же Харрер так мало писал о нем? – спрашивает Дил. – Ведь «Семь лет в Тибете» – бестселлер.
– Харрер не был в этом заинтересован, одеяло на себя тянул и продвигал себя как мог, – отвечаю я. – Харрер вообще не попал бы в Тибет, если бы не Ауфшнайтер.
– Откуда вы знаете?
– А я работаю над дневниками Ауфшнайтера, которые называются «Восемь лет в Тибете».
– Ничего не слышал о такой книге…
– Ну, «Семь лет в Тибете» перевели более чем на пятьдесят языков, причем тут Харрер нарушил данное им Ауфшнайтеру обещание. А книгу Ауфшнайтера издали всего на двух. Если все пойдет как надо, то она появится и на третьем языке – на русском.
– Хорошо, а почему вы к нам приехали, в Непал?
– После захвата китайцами Тибета Аушфнайтер бежал в Непал. Это первый европеец, насколько знаю, ставший гражданином Непала и непальским госслужащим, занимался шпионажем в пользу непальского правительства, работал на индийскую армию, впервые нанес на карту районы Западного Непала…

Видно, что Дил впечатлен. Снова читает названия.

– Вам нужны отчет Ауфшнайтера по району Долпо и еще книга. А зачем книга?
– Она написана непальцем и посвящена Ауфшнайтеру. И ее нигде нет, купить невозможно. В том числе в непальских книжных.
– Как странно, я знаю книги этого автора, но ничего не знаю о посвящении. Книга, скорее всего, есть, а вот отчет…

То есть не факт, что и книга уцелела после недавних катаклизмов. Разговаривая, идем в нужный отдел, вызываются служащие. После новых попыток увеличить пальцами изображение с названиями, служащие расходятся в разные концы зала и начинают искать по стеллажам. Тем временем продолжаем беседовать с моим визави об истории Непала, одновременно боковым зрением смотрю, как идут поиски. И в какой-то момент лишаюсь дара речи. На некоторых полках книги стоят в два и даже в три ряда, и вот женщина-служащая снимает с полки часть книг из первого ряда, складывает их на полу стопкой (видны раритеты, которые днем с огнем не сыщешь) и садится на нее, как на стул, своей широкой задницей. И начинает разбирать другие книги. Увидев мою отвисшую челюсть и проследив за взглядом, Дил смущается. Но примерно так же, как эта женщина, поступают некоторые другие служащие, и становится понятно, что это не выходит за рамки по местным понятиям. Спрашиваю, точно ли основная причина порчи книг – землетрясение? Дил тяжело вздыхает и переводит тему, я тяжело вздыхаю, но вскоре тоже переключаюсь. Беседуем долго и обстоятельно.

– Знаете, впервые вижу европейца и не ученого, который так осведомлен об истории Непала, – наконец говорит он.
– Спасибо, но обратите внимание, что в основном это знания, полученные из современных книг, написанных европейцами. А вот до трудов непальского историка Регми, на которых, в числе прочего, сидит ваша барышня и которые мало в каком магазине найдешь, я еще не добрался, только видел цитаты в других источниках. Но Регми ладно, это XX век, но вон в стопке, если не ошибаюсь, книга Олифанта, а это середина XIX века…

Чем закончился бы очередной приступ смущения у Дила, осталось неизвестным – нашелся отчет Ауфшнайтера. Наконец-то в руках документ, которому почти пятьдесят лет и который пережил и гражданскую войну, и падение монархии, и землетрясения с пожарами! Ауфшнайтер проработал в Непале более пятнадцати лет, исходил приграничные с Тибетом районы вдоль и поперек, и таких документов должны быть сотни, но доподлинно известно о существовании лишь одного, точнее я знал, где искать. Как отчет оказался в библиотеке, черт его знает, ведь его место скорее в профильном министерстве. Дил тоже не имеет ни малейшего понятия. Записи на учетной карточке показывают, что отчет запрашивали за это время всего два или три раза. Становится понятно, что, если бы не интерес примерно десятков людей, история Ауфшнайтера канула бы в небытие.

– Нужно место, где светло, чтобы сфотографировать отчет. Где здесь хорошее освещение?
– У нас по-прежнему проблемы с электричеством, после землетрясения не все починили, – извиняющимся тоном говорит Дил. – Пожалуй, на лестнице можно, там свет из окна падает.

Спускаемся в полуподвал. На лестничной площадке стоят невысокие – в рост среднего непальца – шкафы. Но здесь большое окно и света достаточно. Кладу отчет на шкаф, сам поднимаюсь по ступенькам и перегибаюсь через перила с фотокамерой. Группа поддержки по команде переворачивает страницы. Занятый фотографированием, не сразу замечаю, что выше на лестнице собралась небольшая толпа, которая с увлечением разглядывает невиданный аттракцион – висящий на перилах иностранец, едва не улетая в лестничный пролет, почти ежесекундно кричит: «О’кей! О’кей!» и щелкает затвором.

Отсняв материал, идем назад, по пути Дил объясняет происходящее возбужденным зрителям. В ожидании книги продолжаем беседовать. Наконец служащие возвращаются, но с пустыми руками, причем искали даже в хранилище. Спрашиваю, знают ли, как выглядит книга. Никто не знает, кроме Дила.

– Можно пойти с вами в хранилище и поискать? – набравшись наглости, спрашиваю я. Дил, ни секунды не колеблясь, отвечает утвердительно.

И вот мы с ним и еще двумя товарищами, которым описали внешний вид издания, роемся на полках в помещении без окон. Пахнет книжной пылью и немного затхлостью. Чувствую, как пыль все больше въедается в пальцы, оседает в волосах и на одежде, но прочесываю ряды быстро. Господи, сколько классных книг! Все бы отфотографировал! А еще лучше – домой забрал бы. Но нужной нет. Проходит около часа, наконец, сдаюсь – стеллажей бесконечно много, а чихаю уже безостановочно…

Дил провожает нас, на выходе из библиотеки я улыбаюсь девушке-полицейской. На залитой солнцем лестнице прощаемся, но тут выбегает запыхавшийся служащий – нашли! Разворачиваемся, снова звенит металлоискатель, полицейская хохочет и машет рукой – проходи. Вот она – книга, но, черт возьми, ведь это двухтомник, а отыскали только второй том. Показываю Дилу посвящение Ауфшнайтеру в книге, он удивленно качает головой.

Теперь уже шесть человек, в том числе я, роются в хранилище в окрестностях места, где нашли книгу. Проходит больше часа – тщетно. Не могу более злоупотреблять вниманием такого количества людей. Фотографирую нужные страницы найденной книги (снова через перила, снова зрители). Снова прощаемся с полицейской, снова прощаемся с Дилом.

– Я сейчас же пойду в хранилище и продолжу искать, – говорит он. – Сколько вы еще в Непале пробудете?
– Завтра улетаю.

Дил уходит в библиотеку с таким выражением лица, что пощады не жди, а мы едем назад, в Катманду. Вскоре такси напрочь застревает в пробке. Жара. Сидим, с тоской смотрим на встречную полосу, на которой никаких заторов. Слой книжной пыли на мне постепенно замещается, точнее покрывается сверху пылью уличной, из динамиков машины на полной громкости льются то ли непальские, то ли индийские надрывные слова явно об ушедшей любви. Безнадега полная, мы дружно раскачиваемся в такт песне. И тут звонит телефон.

– Нашли первый том! – кричит в трубку Дил.
– Отлично! – перекрывая певицу, ору я.

Разворачиваемся и несемся в библиотеку. Там уже на ступеньках целая делегация с радостным Дилом во главе. Девушка-полицейская на входе кивает, как старому знакомому. Все повторяется, лестница – через перила – щелк-щелк…

– Дил, спасибо вам огромное! Без вас ничего бы не получилось, – мы снова на ступеньках перед входом и снова прощаемся. Улыбки у всех до ушей. На обратном пути пыль и жара меня не беспокоят, равно как и бесконечная пробка.

Наглость города берет. Решаю заглянуть в Нацархив Непала. После долгих объяснений и препирательств с охраной нас пускают. У одного из служащих узнаем, в каком кабинете искать нужного человека. Кабинет открыт, но пуст – человек отошел на чай. Заходи и бери, что хочешь. Тут же кабинет заместителя человека и там тоже никого. Ждем… Где-то через полчаса появляются оба, ковыряя во ртах зубочистками. Объясняем, что нужно, приходится снова рассказать историю Ауфшнайтера. Добавляю, что, когда в начале 1970-х архив Ауфшнайтера вывезли из Непала в Европу, часть документов осталась в Катманду, так как права на них заявили местные власти. Оба чиновника качают головами – они ничего не знают, в реестре смотреть, разумеется, не хотят, потому что непонятно, что искать. В конце концов советуют пойти к главному, у кого хранятся ключи от основных архивных помещений. Чувствую, что не выгорит – и никого из знакомых в учреждении нет, и день рабочий заканчивается. Топаем ко входу в архивные помещения – на двери едва ли не амбарный замок. Справляемся у идущего мимо работника, как попасть внутрь.

– Открыть может только главный по архиву.
– А где он?
– Он в отпуске.

Боже, как я люблю Азию вообще и Непал в особенности!

***

В ходе работы над книгой был не один подобный эпизод. Вот она, эта книга, сигнальный экземпляр из типографии.

Про Аушфнайтера мало кто знает до сих пор, кроме горстки специалистов, а это уникальный человек, который долгое время хранил молчание. Теперь он рассказывает свою историю на русском языке. О многом он поведать не успел, кое о чем умолчал, и это уже рассказывают документы, письма и фотографии (многие из которых публикуются впервые), рассказывают друзья Ауфшнайтера и те, кто был с ним знаком. На поиски этих материалов у меня ушло больше двух лет.

Эта история начинается не с момента бегства Ауфшнайтера и Харрера в Тибет, а гораздо раньше. И заканчивается значительно позже. В книге более сотни снимков страны до ее захвата китайцами. Что же касается значимости Ауфшнайтера для Тибета – достаточно сказать, что, когда о русском издании дневников стало известно Далай-ламе, он написал вступительное слово к книге.

А истории продолжаются – работаю сразу над несколькими книгами…

P.S. По вопросам покупки книги пишите в соцсети, в комментариях, либо по емейлу: navostok.net(собака)gmail.com.

А вот видео коронавирусной презентации «8 лет в Тибете».

Оставьте комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *