Поразили тут две русские народные песни как по содержанию, так и по исполнению. Содержание у них несколько страшное и, возможно, типично русское, с наличием стремления и обязательно безысходности.

Слушаешь, и в памяти всплывают строки одного из любимых авторов – прикорнешь часок-другой, а проснешься – опять та же скука русская, скука, от которой весело, говорят, даже удавиться. Или же а у нас народ теплый, в глазах деревня сгорит…

Ситуация, когда жену для сына или мужа для дочери выбирают родители, как это испокон веков было на Руси, оставляла желать лучшего. Песни как раз об этом.

К сожалению, когда учил иностранные языки, не помню, чтобы преподавали фольклор (это, кстати, пробел серьезный в языковых вузах), а было бы интересно узнать, существует ли что-то похожее в отличных от нашей культурах, хотя бы те же европейские взять. Имею в виду не ситуацию – в исламских странах, например, традиции подбора жениха/невесты по воле родителей живы до сих пор – а про литературный «выход» из нее.

Вот текст первой песни:

Что ты, жинка, губы жмешь
И на ярмарку нейдешь?
Как же губы мне не дуть, если нечего обуть.
Обуй мои чёботы и на ярмарку иди.
Жинка чёботы обула и на ярмарку подула.
Ждал я день и ждал другой, ждал темную ночку,
Темной ноченькой не спится, шинкарочка снится.
Шинкарочка-девочка, где ж ты моя жиночка?
Твоя жинка в кабаке, во зеленом колпаке,
Она пьет-гуляет, из рюмочки тянет.
Из рюмочки тянет, в окошечко глянет:
Ой, нейдет ли там кто, не несет ли чего?
Идет мой мужище, в сером зипунище.
В сером, в сером зипунище, в большом треушище.
Он несет и волокет, да две дубинищи:
Одна суковатая, друга дремоватая,
На мое на тело бело еще маловатая.
Чем я тебе не хозяйка, чем я тебе не гожа?
Три дня печку не топила, в горнушечке жар, жар,
А я мужа не родила, а мне его жаль, жаль.
Кабы умер да издох, поставила б свечку в долг.
Свеча жировая, семипудовая.
Собирайтеся подружки, мой муж издыхает.
Я хочу по нем поплакать, да смех разбирает.
Мужа с лавки волокут, из глаз слезы не текут.
Мого мужа схоронили, по могиле – прядь, прядь.
По могиле – прядь, прядь, на милого – глядь, глядь.

* Примечание. Не совсем понятное в данном контексте слово «прядь» означает буквально «прыг», «скок» (ср. «вспрянуть ото сна», либо, чтобы не быть голословным, вот из словаря Даля: прядать, прянуть, прядывать – прыгать, скакать, сигать).

Песня эта заявлена как донская плясовая, то есть налицо карнавализация намерения (привет Бахтину и его «веселой относительности»), «сброс напряжения» посредством песни.

В правильном исполнении текст производит очень сильное впечатление. Правильно – значит, когда песню поют люди, знающие традицию. Сейчас с этим, по всей видимости, проблемы, поскольку фольклор уже перестал развиваться, старые поколения песенников уходят, а новые зачастую не знают и не понимают сути и смысла и просто воспроизводят. Такое исполнение, в общем-то, мертво. Как говорил мне один совершенно замечательный гитарист, приходит в гости кто-то из «старожилов» и просит: «А ну, сыграй «Однозвучно гремит колокольчик». И попробуй ты что-то не дотянуть и что-то недослышать. Он тебе потом скажет: «Э-эх, это все не то!»

Жители хутора Мрыховский (Ростовская область, Верхнедонский район), исполняют правильно и традицию знают. Такое исполнение вполне можно назвать «трансовым», здесь поразило то, что аналогичные вещи в музыкальном плане доводилось слышать в религиозных и обрядовых (либо связанных с ними) произведениях Индостана и сопредельных областей.

Это запись 1969 года. К сожалению, песня поется без второй и двух последних строк, но это уже вариации.

Слушать тут

***

Во второй песне сюжет с точностью до наоборот, правда, здесь законопослушный гражданин ждет, когда больная супруга отойдет в лучший мир сама, он же основательно и как следует ее похоронит.

Вот текст песни:

А в лугах, а в лугах
травка замирала,
травка замирала.
А у меня же, у меня же
добра молодца
женка захворала.
Ты хворай, да ты хворай,
женка, побольнее,
женка, побольнее.
Ты умирай же, умирай,
женка, поскорее,
умирай поскорее.
Отпускай же, отпускай
меня, доброго молодца,
все ж на волю, волю,
все ж на волю, волю,
на легкую работу,
на легкую работу.
Я ж пойду, я пойду
в темные лесочки,
в темные лесочки.
Я срублю же, я срублю
сосну ж боровую,
сосну боровую.
Распилю же, расколю,
я ж ту сосенку
я ж на шесть досочек.
Сколочу же, сколочу
я своей женушке
тесовый гробочек.
Опущу же, опущу
я свою женушку
в глубокую яму.
Сам пойду же, сам пойду,
удалой мальчишка,
с девками гуляти,
с девками, с девками
с красными гуляти,
свою женку вспоминати.

Исполняют, на мой взгляд, товарищи ее отменно хорошо, заявлено, что слова и распев народные, происхождение – Тверская область. И вновь, хотя и в меньшей степени, присутствует «трансовость».



Любопытно, что в обоих случаях ситуация разрабатывается на, скажем так, низовом уровне, то есть на метафизические высоты не поднимается – туда, где катарсис, где хотя бы из нас, как из древа – и дубина, и икона. Но это, наверное, для большинства и не нужно.

В общем, хочется поизучать наш фольклор (где взять время???), потому что пока в моем случае это все ограничивается классической литературой, народными сказками и чем-то по мелочи вроде песни (кстати, великолепной) «Ой там на горi» из мультфильма «Жил-был пес». Это украинская народная песня, но не суть…

2 комментария

Оставьте комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *